«ДУША ВЗЫСКУЕТ КРАСОТЫ И ПРАВДЫ» | ||
Александр Тюкаев Евгению Шишкину Начинается жизнь так, что веришь с трудом в космонавта, что плыл в межпланетной утробе, в пуповину и крик, всполошивший роддом… А поверишь – замучают мысли о гробе. В тесноте – не в обиде? Что ж сердце так жмет… И беспамятство, друг, нам до боли знакомо. Свет в окне, что напротив, безжалостно желт; может, кто-то напился и выгнан из дома? Я не так уходил от подружек своих – при параде планет, по аллее героев. А затем в никуда – ведь беспомощен стих, – не взрастивши свой сад и свой дом не построив. Лишь о славе мечтал и бессмертье души! А сегодня хотел бы покоя и денег, чтоб забыться – все средства для сна хороши – дней хотя бы на пять… Но опять – понедельник! Начинается жизнь – в понедельник с бритья, с черствых хлебных кусков на двоящемся блюде, с мятых брюк и разбитых ботинок – ведь я иногда выхожу и на улицу, в люди. Но от встречных под кепкою пряча глаза, как желал бы я взвыть, проходя мимо школы, где готовился в гении мальчик, и «за» были все, в том не видя беды и крамолы. Ну а дальше – по плану: богемный разгул, мимолетные встречи, которых не жалко… Интересно, каков электрический стул – табурет ли простой или кресло-качалка? Жизнь еще начиналась, а яростный ток вдохновения жёг до ломоты ладони. Были б деньги – тогда появился бы дог, я бы с ним поскулил в ностальгическом тоне. День за днем мне казалось, что жизнь впереди. Лишь когда подкатило так жутко под сорок, осознал я, припав к материнской груди, как я был ей все годы безрадостно дорог. Ведь мечтала она, космонавта нося, что он выбьется в птицу большого полета. Впрочем – в сторону шутки, смеяться нельзя, сердце жмет, и в монахи проситься охота. Ну а женщин, мой друг, за стаканом вина без имен, похвальбы и упреков помянем. Жизнь проста, но душа оказалась полна красотою, что клясть никогда мы не станем. Со стола охромевшего крошки сметя, вспоминая о пиршествах, пьем без закуски. Может быть, я забудусь, свалюсь у тебя, понедельник настанет – и в люди, по-русски. В люди – в давку в автобусах и в маету магазинов, в пустейшие дрязги редакций. Мигом мысль исчезает моя на свету, что хотелось бы космонавтом остаться. Жизнь тогда – начиналась! Не сорок ли дней отмечаем с тобой, наливая до риски? Как мы рвались в неё, что мы делали с ней, с дорогими людьми и с душой без прописки. 1997 г. |
||
Мне довелось много лет знать Александра Константиновича Тюкаева. «В воспоминаньях правды нет, В воспоминаньях мы пристрастны…» Да! Я буду, безусловно, пристрастен, но при этом – говорить правду. Ведь Александр в своей строке имел в виду мемуаристов… Я же пишу не о себе, – о поэте Александре Тюкаеве. Веселом, раскованном, талантливом, беззаботном. Но вместе с тем страдающем, раздраженном, вспыльчивом, подчас дающем безапелляционные оценки. И очень ранимом… Впрочем, оценки были больше не о людях, – о творчестве. А какой же критик (еще одна его стезя) без жестких, а подчас насмешливо обжигающих слов! Самая главная черта Александра Тюкаева – неизбывная страсть и любовь к Литературе. Все могло пройти, погаснуть… Даже любовь к женщине. Но к Литературе – никогда! Пусть не обидятся друзья поэты – Александр Константинович был среди нижегородской братии самым просвещенным, ярким, разборчивым… Дело не в том, что он одаренный выпускник Литинститута, – он любил Поэзию по душе, искал в ней красоту и правду, а значит – жизненную силу. Любил всю Поэзию как стихию, в которую с радостью погрузился еще в юношеские годы. Он знал много стихов наизусть, имел глубокие познания, а еще – чутье, интуицию, – это дорогого стоит. Александр Тюкаев зачаровывал своей речью и эрудицией. Как он умел говорить о русском поэтическом слове – заслушаешься! Рта тебе не даст раскрыть… Еще одна черта – искренность. Он подчас обнажал в себе, а стало быть, и в собеседнике (черта истинного поэта, таков и Пушкин был) что-то очень свое, личное, порой интимное – мысль ли, переживание ли, комплекс ли психологический… И ему, и собеседнику после этого обнажения становилось легко. С Александром Тюкаевым хотелось дружить, понимая, что вы с ним с одной планеты, и главное, на этой планете – не деньги. Боже! Сколько было у нас добрых споров о Литературе! Счастливых споров! Они и по сей день продолжаются… Александр Константинович, мы Вас помним.
Евгений Шишкин |